А полететь так за временем хочется,
Все перепутав: вчера или завтра...
Это не важно - пустые пророчества
И непонятная, глупая правда.

Если б остаться вне жизни, вне времени.
Если б звездою скользить в бесконечности...
Только, увы, наши чувства так временны,
А во Вселенной нет человечности.

Ты ошиблась, я не ангел,
Я подонок во плоти
Не сломались мои крылья
Просто раньше не росли.

Я безжалостно разрушил
Мир твоих бональных грез
Надоело просто слушать
Розовых соплей понос

Ты ошиблась, я не ангел
Просто я люблю играть
Чувства для меня как куклы,
Ими клева управлять

Поддаются пластилином
В ловких пальчиках моих
Много так адриналина
От девченочьих обид

Ты ошиблась, до свиданья
Дальше нам не по пути
Мне наскучили рыданья
Ты, малышка уж прости

Серые, мокрые улицы,
Серебряных молний блеск,
Идешь босиком по лужам,
Пока кто-то не крикнет в след.

Он не хочет, чтоб ты уходила,
Тихо скажет на ухо « Вернись»
Ты ответишь со слезами тихо:
« Я прошу тебя, помолись»

И уйдешь босиком по лужам,
Дождь сметет за тобою след.
Но навсегда в его сердце
Останется твой портрет.

Будет помнить сквозь года, столетья
Нежный взгляд твоих карих глаз.
И когда-нибудь он отыщет
Дорогу в тот маленький сад.

В тот сад, где все начиналось,
Под деревом желтой айвы.
И где ты признавалась
Очень тихо ему в любви.

И чувства не постарели,
Не взяли их жизни года.
Откройте любви все двери,
В счастье сомкните уста.

Осень, наконец, вступила в свои права. И холодный северный ветер принес с горных вершин запах увядания. Беспокойство поселилось в душе.
Олег смотрел в окно отсутствующим взглядом и давно уже не видел ни опадающих с кленов желтых листьев, ни капель дождя на сером асфальте. Состояние безразличия и апатии помогало ему избавиться от тревожных мыслей.
Он ждал ее всегда. Распускались ли первые цветы на яблонях или не давала заснуть летняя жара, опадали с деревьев листья или заметал дороги пушистый снег. Он ждал в любое время года, но никогда точно не знал, в какой из дней она вновь появится в его доме. Олег порой безумно ненавидел себя за эту верность. Но сердцу не прикажешь. Он и сам не до конца понимал, чем привязала его к себе эта девчонка.
Она всегда была рядом в трудные для него минуты, помогала одним присутствием, поддерживала одним взглядом. Тогда он не понимал этого, злился, кричал, гнал ее прочь. Однажды она ушла сама, сказав, что все для него сделала. Но теперь уже он не мог жить без глубоких карих глаз, звенящего смеха и запаха ее волос.
Еще один янтарно-желтый лист сорвался с ветки и, повинуясь порывам ветра, влетел в распахнутое окно. Олег очнулся, словно выйдя из состояния анабиоза. В комнате он был не один. Внутри все вздрогнуло на миг.
- Это всего лишь я, - вздохнул Саша, прислонившись к стене комнаты. – Где Стефани?
- Не знаю... В Америке... или, может, в Финляндии. Или еще где, куда занесет черт эту девчонку!
- Ты волнуешься? Давно ее нет?
- Второй месяц. Как осень началась...
- Вернется ли? – с сомнением спросил друг.
Олег не ответил. Она всегда возвращалась. Он знал, что вернется и в этот раз. Может быть, не из-за него, но из-за любви к этому городу. Только вот когда? Он надеялся, что ждать осталось не так долго. Стефани появлялась, когда он начинал забывать звук ее голоса и запах волос, врывалась в его жизнь воспоминанием и вытесняла из мыслей всё и всех.
Она напоминала ему осень. Может, потому что жила только ей и гналась за этой осенью по всему земному шару. К ним в город осень всегда опаздывала. Но к октябрю они со Стефани обязательно возвращались домой.
Вот и сейчас, провожая глазами еще один багрово-красный лист, Олег знал – совсем близок тот день, когда в этой комнате вновь зазвенит ее голос.

Еще один лист ударился о смоченную дождем землю. Он не видел этого, но точно слышал. Отвлекся от работы и посмотрел в окно. Листьев видно не было, но за годы ожидания он научился слышать их шорох. Эти разноцветные частички природы были для него стрелками каких-то огромных часов, и каждый новый стук о землю говорил: скоро вернется Стефани.
Дверь распахнулась без стука. На пороге стояла она, девушка-осень, со своей копной рыжих чуть вьющихся волос, с огоньками в глазах и неповторимой улыбкой.
- Здравствуй...
Это было совсем в ее духе, появиться после месяцев отсутствия без объяснений и оправданий и одним легким ароматом карамели закрутить новый вихрь эмоций.
- Стефани! Вернулась..., - все внутри кричало, но он запнулся. Ведь не раз обещал себе не произносить этих слов.
Она потупила взгляд, опустила в пол глаза и озорно улыбнулась.
- Я скучала.
- И я... Тебя долго не было.
- Мы выиграли, Олег! – детская невинность исчезла, уступив место бешеному блеску в глазах. – Мы взяли Кубок в Норвегии! Все шесть гонок наши! Теперь я точно не остановлюсь. Я не просто войду в тройку, Олег! Я докажу, что могу победить! Я буду первой! Я возьму верх над этими машинами!
- Зачем, Стефани? – голос предательски дрожал. – Зачем ты это делаешь?
Она снова опустила глаза. Улыбка исчезла, спрятав куда-то озорные ямочки со щек.
- Ты знаешь, зачем...
- Я ждал тебя, - он не знал, что еще может сказать сейчас.
Стефани промолчала, посмотрела на улицу и распахнула в кабинете окна. Снаружи начинался настоящий осенний дождь, и все помещение постепенно заполнилось его запахом. Она с наслаждением вдохнула воздух.
- Я тоже ждала, когда вернусь. – О серый скучный асфальт уже разбивался ливень, и каждая капля превращалась в тысячи таких же серых брызг. – Жаль, эта осень пройдет без меня.
- Почему? – он испугался. – Почему? Когда ты уезжаешь?
- Послезавтра. – И, предупреждая его вопросы, пояснила. – В четверг начинаются гонки в Швеции. Это наш шанс оторваться. Я должна быть первой.
- О, Стефани...
- Ты же знаешь, Олег! Жаль... я хотела провести эту осень здесь.
- Так оставайся! Что тебе мешает? Брось все это, Стефани! Я так боюсь за тебя... Там снег... гололед... я...
- Я все равно сильнее. У меня хорошая машина, и мы выиграли право использовать зимние шины. Все получится, Олег. Еще четыре этапа, и я вернусь. Вернусь навсегда.
- Обещаешь?
- Если выиграю...
Она посмотрела с какой-то особой нежностью. Потом закрыла глаза и улыбнулась. Ему показалось на миг, что девушка прячет слезы. Олег и сам сейчас готов был заплакать. Да, он знал. Знал, почему Стефани не бывает так долго, знал причину ее пристрастия к ралли, знал, почему она так хочет победить. И именно это пугало его больше всего. Он уже терял близких людей, и безумно боялся потерять еще и ее.
Смотреть в глаза этой девушке было великим счастьем: они давали надежду, веру, неисчерпаемую энергию. Они стояли и смотрели друг на друга. Олег дотронулся рукой до ее щеки. Ее губы дрожали.
- Я вернусь вечером, - прошептала Стефани и выбежала в открытую дверь.

Она не вернулась. Ни вечером, ни на следующий день. Он снова потерял покой и сон, считая часы. Норвегия, Швеция... что будет дальше, Олег не знал. И не хотел знать. Он ненавидел Стефани. Ненавидел за то, что она заставляла его ждать, ненавидел за ноющую боль в сердце, за постоянное напоминание о той потере.
Он так хотел забыть, но девушка не могла этого сделать. Мучая свое сердце болезненными воспоминаниями, она совсем не думала о том, что не дает жить дальше кому-то еще. Он просил ее, умолял, кричал... Но Стефани ничего не хотела слушать, лишь повторяла, что должна победить этот свой страх.
Олег ничего не мог сделать, и от этой безысходности становилось еще хуже. Надвигалась зима. Все чаще лил дождь, все сильнее становился листопад, а по утрам на серой траве появлялась первая изморозь. Он поймал себя на мысли, что боится садиться за руль. Машина теперь ассоциировалась у него лишь с его рыжеволосой любовью. А, когда перед глазами вместо дороги появлялась Стефани, Олег понимал, что пора нажать на тормоз. А где-то там, в какой-нибудь далекой Австралии за рулем точно такого же «форда» бежала к призрачному финишу одержимая девушка.
- Тебе нужно найти другую любовь, - как всегда оказался рядом Саша. Он тоже знал, куда и зачем бежит Стефани. Ему, наверное, было больнее всех от воспоминаний, а девушка не хотела этого понять.
- Она вернется, Саша, я знаю.
- Даже, если вернется, Олег. Стефани живет воспоминаниями. Она не избавится от них. Она постоянно будет тянуть тебя в прошлое.
- Мы справимся. – Как сильно он сейчас хотел верить своим словам. – У нас все получится. Она вернется, и все изменится.

Испания, Греция... Он не знал, какие еще страны предстоит посетить девушке. Но все равно гадал. В Швеции был лед, в Испании – крутые горы, в Японии – скользкая от дождей трасса. Олег боялся. Он так безумно любил, что не мог представить своей жизни без Стефани. Он ждал ее, и это ожидание постепенно становилось смыслом его жизни.
И снова не шел сон, а мозг, издеваясь над ним, рисовал страшные картины. Звонок телефона ворвался в сумеречное сознание как спасительный кусочек реальности. Олег схватил трубку.
- Олег...
Этот голос он узнал бы из тысячи. Звенящий колокольчик с нежными, ни на что не похожими переливами. Руки задрожали.
- Стефани... Родная, где ты?
- Все хорошо, - звенел голос. – Все хорошо, Олег. Я в порядке. Я...
- Когда ты вернешься?
На другом конце трубки повисло тягучее и липкое молчание. Его сердце стучало так, что, казалось, его должна была услышать и Стефани. Он ждал ее ответа, как приговора. Он знал, что ожидать от этой девушки можно было всего.
- Не знаю, - и что-то в груди оторвалось и со звоном разбилось о пол комнаты. – Прости, Олеженька...
- Стефани..., - голос предательски дрожал.
- Я вернусь. Я вернусь, милый мой... обязательно... когда закончится сезон. Пойми меня, прошу.
- Стефани... Стефани, я люблю тебя... вернись, пожалуйста...
- Жди меня. Жди, любимый...

Она бросила трубку и разрыдалась. В теплом австралийском небе горел алый закат. Она потеряла однажды и так боялась, что это случится вновь. Стефани поборола один свой страх – вновь села за руль. Другой – победить не могла. Вновь и вновь мысли ее возвращались в прошлое, и выбить их не получалось ничем.
Кто-то говорил, что клин вышибают клином, но на душе становилось только больнее. С каждой победой, с каждым шагом к финишной черте она все больше ненавидела автомобили и все больше боялась.
Сердце ныло от любви, но она знала, какую боль причиняет Олегу. Стефани понимала, что не может вернуться сейчас. Она должна была победить себя, победить сама, без чьей-то помощи. Иначе этот страх навсегда остался бы жить в ее душе.
Но время шло, отсчитывали секунды часы, где-то в далекой России опадали с деревьев последние листья, задержавшиеся до зимы, а успокоение все еще не приходило.
Загорелое тело обжигал горячий ветер, а перед закрытыми глазами лил зимний дождь. Он все еще думал, что она любит осень. Но эта осень принесла однажды столько горя. Стефани знала, что нельзя поддаваться чувствам, нельзя оценивать жизнь по тому, что засело в душе, но по-другому не получалось. Хотелось бежать... от осени, от весны... хотелось придумать другое время года, пятое, свое... Такое, куда не придет больше никто, чтобы не омрачить его болью и смертью.
- Стефани! – казалось, это ветер, облетев континенты и страны, принес с собой на другое полушарие земли его голос.
- Нет... нет, не сейчас. Уходи, пожалуйста, - шептала девушка, словно веря, что любимый услышит ее. – Я вернусь, обещаю... Только дай мне время.

Новый год Олег встречал в одиночестве. Взгляд изредка падал на темную неосвещенную гирляндами елку. Он наряжал это маленькое пушистое деревце для нее, хотел, чтобы она попала в сказку. Но в этот раз предчувствие оказалось неверным. Он должен был догадаться: Новый год она не любила. Стрелки часов неумолимо приближались к двенадцати. Где-то вдали взрывали петарды. Стефани всегда сожалела, что с их первого этажа не видно фейерверков и вспоминала свою старую квартиру на «вершине мира». Сегодня Олег был рад тому, что находится рядом с землей, а не там, под небесами, рядом с радостными салютами.
Он снова не мог уснуть. Год начинался совсем невесело. Телевизор включать не хотелось. От взрывов завизжала сигнализация. Он вышел во двор и сел в машину. Вдруг услышал, как что-то стукнуло – на лобовое стекло упал вовсе не кусочек петарды, а невесомая снежинка, сверкающая голубоватым светом.
А снег все падал, устилая пушистым ковром замерзшую голую землю. Такого никогда еще не случалось. Ни разу в его памяти не шел в новогоднюю ночь такой обильный снег.
Олег ждал, сам не зная зачем. Разум убеждал его, что Стефани не появится, разум говорил, что друг его был прав, разум просил забыть, но сердце упрямо сопротивлялось и жгло в груди огнем, словно напоминая: «я здесь... я люблю...»

За окном завывал ветер, сметая все на своем пути. Он ревел, стонал и плакал, наводя тоску и заставляя грустить. Но Олегу было грустно даже не от ветра. Монитор компьютера светился зловещим синеватым светом, и лицо от этого тоже было покрыто неестественным налетом.
- За тебя, Стефани, - чокнулся он со стеклом монитора.
Сегодня был ее День рождения. И, глядя на вьюгу за окном, Олег понимал, что девушка родилась не в то время. Это все было не ее... холод, ветер, снег... это не для нее.
Утомительное время ожидания теперь отмеряли для него сосульки. Но он уже разучился слышать эти часы. Он ждал только весны, ждал, когда закончится этот ненавистный тяжелый февраль. Олег безумно устал от затянувшейся, холодной и промозглой зимы.
Внезапно раскрылась дверь. Он уже не мог поверить в то, что увидел на пороге своего кабинета.
- Здравствуй...
- Стефани! Вернулась..., - и снова осекся на полуслове.
- Да... я здесь...
- Как ты? – Олег не знал, что еще может спросить.
- Я проиграла, Олег, - и Стефани рассмеялась так звонко, что, казалось, будто падают и разбиваются об асфальт сосульки с соседней крыши. – Я проиграла. Я пришла второй.
Никогда еще не было ему так страшно. Он знал, девушка может победить. В душе он надеялся, что будет так, как хочет она. Ведь лишь тогда она вернется домой, а теперь...
- Значит, - он запнулся.
- Нет... я не уеду больше... все прошло, Олег! Я смогла! Я проиграла гонку, но выиграла нечто большее. Я победила себя! Я больше не возвращаюсь к прошлому. Все ушло, все ушло там, на второй ступени пьедестала.
- Стефани, - Олег слушал и не верил собственным ушам.
- Я больше не уйду. Мне больше некуда бежать, родной. Все времена года стали на свои места... Я прошла все круги ада...
Он хотел что-то сказать ей, но не успел. Стефани разревелась вдруг, как маленькая девочка. Она рыдала, а Олег лишь крепче прижимал ее к своей груди, слушал, как бьется ее огромное сердце, и понимал, что это слезы счастья.

Весна вернула все на свои места. Вновь развернулись на деревьях листья, которые больше не отсчитывали минуты, вновь зазеленела трава, пришло тепло. Каблучки ее туфель гулко стучали по асфальтированным дорожкам кладбища. Потом асфальт кончился, уступая место глине и земле. Она все шла вперед, вглубь... Потом остановилась и... слегка улыбнулась одними лишь уголками губ. Карие глаза устремили взгляд в небо, а белые розы полетели на серую мраморную плиту.
Олег стоял вдали, наблюдая за каждым ее движением. Это был последний круг ада. Дальше начиналась жизнь...

Ангелам тоже больно.
За спиной бились два сильных белых крыла, на лице сияла счастливая улыбка. Все было так, как она мечтала: быть живой, жить среди людей, но быть ангелом с белоснежными крыльями. Ее мечта была то далеко, то близко, она не знала когда исполнится желание. Ей хотелось одного: быть крылатой и любимой. Свершилось, теперь ветер играет в ее волосах, солнечные лучи пляшут на белоснежных крыльях. Скажите, что всегда у меня крылья? Нет, только когда нужно. Вот это чудо с крыльями село на крышу одной из новых многоэтажок и смотрело на восход солнца. Внизу просыпался спящий город, окутанный туманной дымкой. На лице ангела мелькали какие-то мысли: одни огорчали, другие заставляли смеяться. Она сидела, свесив ноги в красных кроссовках с крыши. Внезапно, дверь на крышу распахнулась, и из нее выбежал парень. Он запыхался и был весь мокрый, футболка прилипла к телу, а по лбу струился пот. Ангел обернулся, и выражение страха на лице сменилось теплой, дружественной улыбкой.
- Нашел меня все-таки?
Парень устало сел рядом с ней, но не так близко к крыше.
- Я пробегал за тобой всю ночь и утро. Ты ведь знаешь, что у меня нет крыльев. – Он смотрел на белые, слегка взъерошенные и покрытые капельками тумана перья.
- Я знаю, извини пожайлуста. Она опустила голову, и русые пряди волос упали ей на лицо.
- Ничего, все нормально. – Парень слегка улыбнулся, но тут же напрягся. – Тебе не интересно, почему я бежал за тобой?
- Я теряюсь в догадках. – Она слегка задумалась. – Если бы я была нужна Им, они послали бы гонца.
- Нет, к Ним это не имеет никакого отношения...
Пожалуй, он был единственным парнем, который знал ее тайну. Кроме подруги, она могла говорить только с ним. Родители даже не подозревали, что их дочь – живой ангел. Она была как все днем, и совсем другая ночью. Жизнь живого ангела состояла из двух частей: человеческой и жизни ангела. Ей приходилось нелегко: днем школа, а ночью служба. Быть ангелом на земле тяжело: иногда обращают внимание на то, что у тебя за спиной рано утром что-то белое. Но сейчас она могла не бояться – парень рядом, ее лучший друг. Он никогда не раскроет ее тайну. И сейчас он смотрел на нее, пытаясь подавить огромную боль, из-за которой он пробегал всю ночь. Он должен был, просто обязан сказать ей о случившейся трагедии. Парень молчал, пытаясь подобрать слова, а она внимательно рассматривала его лицо, пытаясь прочесть мысли, но не могла. Внезапно она широко улыбнулась:
- Знаю! Ты влюбился! Говори кто она? – Ее лицо светилось задором.
- Что? Я влюбился? С чего ты взяла? – Он лихорадочно соображал, у него не хватало сил стереть с лица ангела эту счастливую, радостную улыбку.
- Такой вид как сейчас у тебя был, когда ты последний раз влюбился! – ангелочек на время задумался, делая вид, что вспоминает, кто это был. – А! Вспомнила! В Светку из параллельно класса!
- Ты что?! – парень опешил. – Это было в шестом классе!
- А что, кто-то был после? – ангел уперся взглядом в полные удивления карие глаза, которые слегка прикрывала мокрая челка.
- Да нет, никого после не было. Слушай, я обязан тебе это сказать, иначе разорвусь от боли. – В его глазах почти стояли слезы, но он держался ради нее. Язык не поворачивался сказать это, она взлетела и зависла за пределами крыши.
- Что случилось? Скажи, наконец, а то ты кажется, заплачешь...
- Ты знаешь, где она? - он спросил это севшим голосом, молясь про себя, что бы она не упала от неожиданности и, надеясь, что крылья ее удержат.
- Кто «она»? Ты это о ком? – Ангелочек сделал в воздухе сальто и снова посмотрел на парня.
- Наташа. Ты знаешь, где она?
Она смерила его удивленным взглядом и ответила немного шокированная:
- Конечно знаю! И ты знаешь. Натали уехала вчера вечером на море с отцом, матерью и братом.
- Уехала, но... – он не договорил. – Спустись пожайлуста на крышу, я боюсь за тебя.
- Никто не увидит. Большинство еще спят. – Ее лицо грелось лучами восходящего, уже почти взошедшего солнца.
- Только обещай мне, что ты не упадешь! – Он смотрел на нее с тревогой.
Она ответила с сарказмом:
- Ладно, обещаю!
- Клянись!
- Хорошо, но тебе это даром не пройдет! – Она взглянула на него и, испугавшись выражения его лица, произнесла. – Клянусь!
Он дрожащим голосом сказал то, что знал со вчерашнего вечера. Парень не хотел говорить, но он не мог держать ее в неведении, она бы узнала.
- Натали с родителями попала в аварию. Они в больнице, а... – Он не успел договорить, когда ангел, только что паривший перед глазами рухнул вниз. Ее сердце казалось, превратилось в открытую кровоточащую рану, будто бомба взорвала ее сердце. Крылья не держали больше ее, тело падало камнем к земле. Перед глазами мелькало только одно лицо: подруга... ее развевающиеся на ветру волосы... в ушах звучал ее смех...
- Нат...- последние слова ангела перед последним в жизни вздохом.
Парень, наклонившийся с крыши вниз, успел прокричать:
- Она жива!! – но ответом ему была тишина, нарушившаяся только один раз глухим ударом тела о землю.
- Не может быть... ты ведь клялась... – сказал он слабым голосом и, не думая ни о чем кроме любимого ангела, раньше живого, а сейчас мертвого, спрыгнул вниз. Он упал рядом с ней и в полете, до удара, видел ее забрызганные кровью белоснежные перья и успел прошептать:
- Ангелам тоже больно...